Отложенное тело -- уникальный феномен, с которым мы встречаемся в расстройствах пищевого поведения: тело как объект, отношения с телом как с человеком (объектом). Психоаналитики давно заметили феномен, описывая конверсию: в телесное вкладывается сексуальное запретное желание, которое переживается (реализуется) отдельным органом.

Истерическая дуга, отказ от речи или способности видеть при сохранности всех функций аппарата, параличи и странное общее - излечиваемость словом или воспоминанием, практически чудом.

Что-то общее можно видеть в психосоматических проявлениях: ребенок не хочет расставаться с мамой и болеет при начале школьного сезона, позднее такие соединения довольно трудно делать, но с определенными пациентами мы встречаемся с фактом обострения телесных симптомов при начале терапии, когда мы начинаем создавать или искать смыслы их симптомов, эти пациенты заболевают или сбегают из терапии, их симптом помогает жить в их картине мира или поддерживает их картину мира, когда, к примеру, приходится вытерпливать точку зрения другого, отличную от твоей. Так или иначе, здесь тело бессознательно становится соратником (подельником) в тактике избранного поведения субъекта.

На тело в данном случае никто не жалуется. Оно обеспечивает выбранную цель – избежать напряжения, вызванного с разлукой, невозможностью осуществления желания и так далее. Как правило, от психосоматических симптомов никто отказываться не собирается. На них как правило жалуется кто-то другой: родители или партнеры клиента. Сами клиенты знают (бессознательно), что симптомы им нужны.

Тело интересно парадоксально проявляется в РПП. Оно становится разменной монетой. Телесные симптомы: набор веса – всегда нежелательное явление или неудобство, которое желательно избегать,-- сброс веса, как желаемое, но недостижимое, ненормативное пищевое поведение или неуправляемый аппетит, который конечно очень хочется сравнить с сексуальным аппетитом, недовольство своим внешним видом как универсальное сопровождающее общее правило, которое "как бы" начальная причина всех бед. Никто из моих клиенток не хочет худеть, чтобы было удобнее мыть полы или заниматься сексом. В общих терминах все эти жалобы можно описать как "отсутствие чего- то такого, что мне не дано или никак не удается получить, ускользающее от меня желание.

Здесь интересен факт, что тело вводится в дискурс сознательно или почти сознательно. Для бессознательных целей. Тело есть, оно признается, у него даже есть воля, но она, как правило, отлична от воли субъекта владеющего телом. Тело хочет одного, а субъект другого.

Когда началось это разделение телесного и психического в общем и едином психо-телесном пространстве? Ведь ребенок, когда рождается, он чувствует, и одновременно психически пытается осознавать чувствуемое. Это происходит благодаря более развитым функциям мозга (чем у остальных животных) и благодаря языку, который ребенку предлагает мать в виде образов слов и рациональных объяснений.
Матиас Хирш в своей книге "Это мое тело..." (единственная книга на русском языке, посвященная психоаналитическому подходу к расстройствам пищевого поведения) предлагает нам концепцию травмы: попав в ситуацию переживания, которое не может быть психически обработано целиком, субъект оставляет часть или все событие/переживание целиком за кадром тела и диссоциирует, получая опыт отделения от тела и переживания себя отдельно от него. Есть тело, и есть я. Есть травма и есть я вне травмы.

Но это не все. В дальнейшем тело становится средством манипулирования, то есть фактически манипулятором. Травма разыгрывается в последующей жизни: субъект становится жертвой, тело становится агрессором.

Такая травма очень часто связана с сексуальным детским насильным опытом (соблазнение девочки - подростка) старшим родственником или значимой фигурой (учитель/тренер).

Тело может стать контейнером травмы – помнящим и удерживающим материал травмы.
Тело может стать границей, за которые травматическое не проникает в психику.
Тело может стать проекцией матери (другого), с которой будет происходить диалог длинной в жизнь: что она сделала или не сделала для ребенка/что она хочет, а ребенок не будет делать для нее/ как можно получить свободу от матери, если мать не хочет или не может отпустить ребенка на волю или отказывает ребенку в субъектности (мать, которая родила ребенка в качестве своего нарциссического расширения или заплатки своего дефицитарности). То есть здесь тело - агрессор или жертва.

Тело будет визиткой жертвы (адквокатом), который никогда не оставит своего клиента, даже если судебное заседание будет закончено и все решения вынесены ( Мои родители так и не извинились передо мной и не признали, что вели себя как идиоты). Оно же может стать прокурором (покайся во всех содеянных, но не запомненных грехах и страдай). Это несколько разные истории: в одной травматическое событие, в другой непонимающая или неотражающая ребенка мать, иногда в эти истории вплетается отец, как правило холодный и отстраненный и не выполнивший свою основную функцию – отобрать дитя из объятий матери и ввести его в интересный и безопасный (то есть обеспеченный правилами и законами) мир. И тогда тело будет обеспечивать энциклопедию иллюстраций того, как правила делают хуже всем и до каких парадоксальных ситуаций может дойти тело, если начнет соблюдать чей-то чужой и нежеланный закон.

Почему тело?
Нам все еще интересен вопрос, почему в таковых ситуациях выбирается именно тело? Тело становится картой памяти тех событий, которые предъявляются миру в качестве вечных напоминаний о нем. При том, что у субъекта эта память стерта или вытеснена, не связывается с телом.

Мы можем делать свои предположения:
Тело было вовлечено изначально в историю, которая проигрывается затем вновь и вновь;
Тело становится предметом чужого вожделения, к которому ребенок не готов;
Тело становится объектом критики любимого родителя, к которому ребенок не готов
(ребенка "ненавидят" за его внешность).

Есть отдельная тема, на которую нам настойчиво указывают французские психоаналитики: для женщины, в силу отсутствия у нее пениса, тело становится ее органом наслаждения или органом отсутствия оного. И все варианты женских манипуляций с телом аналогичны мужским вариациям с эректильной дисфункцией или не-нормативнй эякуляцией – удовольствие становится недоступным или напоминает о травме желания.

Тело – вместилище либидо и только при помощи первого второе может реализоваться, следовательно, манипуляции с телом-- самые первые логичные попытки оперировать с либидо. Игры разума и разные интеллектуальные удовольствия типа сублимации и юмора станут доступны гораздо позже. Рисовать на стене пещеры может только достаточно продвинутый пещерный человек.

Второй вопрос: почему еда?
Он до сих пор остается не полностью отвеченным для специалистов. Ведь есть столько прекрасных других способов "ответа" на неудовлетворенность.

Еда – первое средство коммуникации между ребенком и матерью. Оральные фиксации самые стойкие. Если нам вдруг кажется, что вес, еду и рацион удается хоть как-то взять под свой контроль, но система переутомляется или наступает легкий регресс, ночной бутерброд становится самым быстрым и стойким утешителем даже для не особо невротичных особ. Есть что-то вечное в том, чтобы уснуть, убаюканным чувством особой ночной сытости в животе.

Третий вопрос пока временно остается за кадром: а что там мужчины, у которых есть пенис для всех этих игрушек и ответов, зачем им полнота? Худоба? Или все эти нарциссические заморочки про кубики на прессе?

Тело не отпускает. Став однажды пристанищем души и пообещав ей вечную любовь, оно остается верным торговцем за неочевидные для души блага. Симптом один, а причин много, и все они разные.

Вот некоторые базовые установки Матиаса Хирша:

Диссоциация тела – первична;
Вторична манипуляция с телом – она описана с точки зрения Объектных Отношений;
Основными опорными пунктами или кризисами, вызывающими РПП в разных его степенях- сепарация, индивидуация, автономия и зависимость.

Следовательно, мы должны почти всегда столкнуться с проблематикой травмы, вызвавшей первичную диссоциацию (1) и работаем с РПП как с зависимыми- контрзависимыми пациентами(2) и проблемами индивидуации и идентификации, прежде всего, половой.

Пищевой и телесный контекст будет лишь частью общей картины зависимости и попытки оторваться от первичного объекта ненавистной привязанности, отменить пространство и время.

Это хорошая стройная теория, хотя весь клинический опыт не вмещается в нее и требует дальнейших расширений.

Надо сказать, что когда писалась эта книга, актуальность РПП была на видимом плане. Сейчас молодежь (те, кому 20-25) приносят уже другие симптомы. Если можно так выразиться, мода на РПП проходит. РПП уже уделено достаточно много внимания. Так, в свое время прошла мода на большой конверсионный симптом.

То, что сейчас вводится в современную "актуальную" симптоматику, которая не лечится – другие дисморфические или телесные расстройства. Это скорее телесно-сексуальные - гендерные симптомы, связанные с гендером и ролями в социуме:

• Рожать/не рожать
• Заниматься сексом с супругом/не заниматься
• Быть девочкой или кем-то еще
• Иметь право на а-сексуальность (Фрейд!)

Как только терапевты перестают испытывать растерянность и беспомощность от предъявляемой симптоматики, новая мода на новые симптомы выходит на сцену. Душа хочет наслаждаться или не испытывать неудовольствия(Фрейд). Согласно Биону, душа хочет еще и познавать. Так или иначе, душе обещано многое телом: наслаждение или возможности, но тело и ограничивает. Этот конфликт будет вечным, потому что то, чего хочет душа, выходит за рамки тела.

Современные конфликты поколения Zуммеров еще только намечаются, штрихами наносятся на полотно их бытия. Вот им разрешено пересекать границы стран и континентов, жить вдалеке от своих, не испытывать мук совести за что-то, что раньше было табуированным. Они также, как и их родители, в тупике между своим желанием и способностью его удовлетворить. Застряв в коридорах сепарации, в клетках своих желаний, они бьются за свободу своей души, получив все свободы всех передвижений телом, от стран и континентов до форм ушей, носа и даже гениталий.

Но пространство, вечный ограничитель тела, клетка и ключик к счастью, как и время, тикающий неумолимо и предупреждающий, что все это не вечно, не навсегда, -- эти двое остаются непобедимыми.

Cтатья приурочена к вебинару Марины Куликовой "Отложенное Тело"