Но остаётся вопрос, а какими тогда должны стать отношения, между взрослыми людьми и их родителями после прохождения подростковой сепарации ребёнком?
И тут туманные перспективы могут сыграть злую шутку. Родителю не ведомо, как оно будет когда-то потом, определённость есть сейчас, в детстве ребёнка – здесь всё ясно с тем, кто есть кто. Соответственно такая туманность вызывает тревогу. И, как способ справиться с тревогой неопределённости, возникает соблазн, а порой и уверенность:

— Не лучше ли оставить всё как есть, но только на новом витке отношений? И так хочется сохранить и дальше свои нужность, значимость для вырастающих детей, так желаемо и в будущем быть их другом.
Но это на первый взгляд. Ведь при поверхностном рассмотрении нами чаще движет желание чего-то доброго и полезного.

Сепарация родителя и ребёнка начинается ещё в момент его рождения. Он отделяется в свой мир, уже покидая чрево матери. И каждый этап сепарации сопровождается сопротивлением. Ребёнок кричит, родитель страдает. Или наоборот. В меньшей или большей степени. А при развитии сепарационных процессов на этапе подросткового возраста ребёнка у всех сторон начинает "включаться" сопротивление с новой силой.
И если для родителя ребёнок является той самой внутренней опорой, которой нет у него самого, если ребёнок стал неким принимающим вместилищем отщеплённой, неосознанной части собственного Я родителя, то как отпустить такую значимую часть себя? Ведь утрата её может означать распад всего Я в целом. Такая диллема одолевает людей в симбиотических отношениях.

Дети вырастают, многие всё-таки уходят в свою жизнь. Но часто, уже будучи взрослыми людьми, они всё ещё ловят себя на том, что зависимы от мнения и одобрения родителя так сильно, будто продолжают быть теми самыми девочками и мальчиками, которыми были много лет назад. И все достижения, и семья, и собственные дети, и карьера, и какие-то успешные проекты – которые, казалось бы, так повышают самооценку, способствуют укреплению идентичности и формированию тех опор, которые служат отдельности личности – всё это вдруг меркнет перед звучащим внутри родительским неодобрением, осуждением. Порой даже неосознаваемым, а будто проходящим сквозь душу по касательной, как край тени уходящего дня.

Ирвин Ялом писал как-то в своём рассказе "Мамочка и смысл жизни" о себе, увидевшим неожиданный сон. Он видел себя маленьким мальчиком, катающимся в парке на страшном аттракционе. И, смело выезжая из комнаты страха, он кричал маме:

— "Мама! Я молодец, мама? Скажи, я молодец?.."

Я часто работаю со студентами-подростками. Мне интересно порой задать им вопрос:
— Как вы думаете, кого можно считать взрослым? Какие бы вы назвали признаки взрослости?
И ответы их чаще всего именно про отдельность от родителей – финансовую, эмоциональную, материальную, любую…

Но если поговорить с ними о том, о чём болит у них душа, то чаще всего это, как не удивительно, совсем не переживания о любовных и романтических отношениях, не волнения об учёбе и дальнейшей карьере. Чаще их боли о том, что родители их не понимают, не принимают, не одобряют. Юноши и девушки часто чувствуют себя очень одинокими именно в родительском доме, а не среди друзей.

Но и они вырастают, отношения с родителями меняются, у кого-то в лучшую сторону, у кого-то сходят на нет. Но это иллюзия. Ведь в душе нам всё равно хочется услышать тот самый утвердительный ответ на вопрос: "Мама, я молодец?"

И снова цитата из того же рассказа Ирвина Ялома:

"Чтобы не погибнуть от истины, — сказал Ницше, — у нас есть искусство". Поэтому золотым путём я считаю творчество, поэтому я превратил свою жизнь, весь опыт, все фантазии в преющую компостную кучу, на которой время от времени пытаюсь вырастить что-то новое и прекрасное.
Но мой сон говорит о другом. Он утверждает, что на самом деле я всю жизнь преследовал совершенно другую цель — заслужить одобрение покойной мамы".

На сколько сильна в душе вот эта погоня за одобрением со стороны выросшего ребёнка и как упорно родитель держится за ту самую часть своего я, не взрастив её в себе самом?
В некоторой степени мы никогда не искореним в себе всего этого, ни как взрослые дети своих родителей, ни будучи сами родителями. Абсолютной сепарации не существует.

Но тотальное подавление сепарации порой приводит к отношениям, для которых ещё в прошлом столетии появились ёмкие термины: "платонический инцест" или "психологический брак" .

В таких отношениях участники, взрослый человек и его родитель, психологически играют роль супружеской пары. От физического инцеста такие отношения отличает отсутствие сексуальных контактов. Но психологические роли здесь отыгрываются во всех остальных сферах "семейной жизни" — совместный быт, общий бюджет, психологическая зависимость друг от друга. Бывают и скрытые формы психологических браков. Когда живут-то родители и их взрослые дети отдельно, и у одних и у других, возможно, есть и свои семьи и даже супруги. Но только такие супруги ощущают себя третьими лишними. Так как душой такой взрослый ребёнок на самом деле в браке не с ними.


Автор: Екатерина Степанова — психолог и преподаватель, является действительным членом Российской Психотерапевтической Ассоциации (РПА). Входит в ТОП-15 психологов Москвы по статистике сайта В17

Автор представит свой доклад 18 октября на Дискуссионной встрече "Отцы, матери и дети: конфликт поколений"

👇🏻Скопируйте это библиографическое описание, если хотите процитировать публикацию, указав дату обращения:

Взрослые дети и родители: поздняя сепарация, возможности и перспективы// Edunote.ru // Екатерина Степанова [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://edunote.ru/myarticles.php?203 (дата обращения дд.мм.гг)

Мы ценим регулярное образование и заботу о повышении своей квалификации!

---

Вы можете подписаться на наши каналы в социальных сетях. ➡️
Чтобы стать участником актуальных вебинаров, нужно выбрать интересное для вас и зарегистрироваться: РАСПИСАНИЕ вебинаров