Как говорит Фрейд, и как мы все сами убедились на себе, психоанализ невозможно выучить теоретически. Психоанализ возможно только попробовать. И только так мы начинаем понимать те теоретические концепты, с которыми мы так или иначе познакомились.
Итак, что же такое перенос и "бессознательная фантазия"? И почему сессия приравнивается к сновидению? Об этих и других вопросах – в материале Елены Рыжковой.
5 октября ведущая проведёт встречу Путеводитель по бессознательному: от движения к содержанию. Встреча является частью регулярного семинара Психоанализ: территория бессознательного.
Перенос по Фрейду
Зигмунд Фрейд
Фрейд в Постскриптуме к "Фрагменту анализа одного случая истерии" пишет:
"Это переиздания, копирования побуждений и фантазий, которые должны пробуждаться и осознаваться по мере продвижения анализа, с характерной для такой категории заменой прежней персоны персоной врача. Другими словами, вновь оживает целый ряд прежних психических переживаний, но не как принадлежащий прошлому, а как актуальное отношение к персоне врача. Имеются переносы, которые по содержанию ничем не отличаются от своего прототипа, за исключением того, что это — замена. Таким образом, если оставаться в рамках сравнения, — это просто перепечатки, переиздания без изменений".
Из этой цитаты мы можем сделать как минимум три вывода:
Первый. Перенос – это процесс. Процесс перемещения каких-то чувств, мыслей, поведения, при этом перемещение из чего-то, что было в прошлом, на то, что происходит сейчас.
Второй. Перенос представляет собой особую форму объектных отношений. И как любые объектные отношения, он воспроизводит первые, ранние отношения, то есть имеет какой-то универсальный характер.
Третий. Перенос является в большей части бессознательным. То есть человек не воспринимает источники переноса и связанные с ним фантазии.
Фрейд установил несколько типов переноса
Эротический перенос — манифестация вытесненных бессознательных эротических импульсов и сексуальных фантазий. Он представляет аспекты ранних фрустрированных любовных отношений с каким-то человеком, фантазией или реальностью, и теперь смещенных на фигуру аналитика.
Позитивный перенос — смещение осознаваемых, сублимированных эротических импульсов и сексуальных фантазий. Фрейд считал, что этот тип переноса необходим для успешного результата анализа. Терапевтический альянс строится на основании позитивного переноса.
Негативный перенос — основан на враждебных чувствах. Фрейд говорит, что он обнаруживается вместе с другими видами переноса, и вместе они оказываются источниками амбивалентности по отношению к аналитику. При этом, амбивалентность возможна только тогда, когда есть какие-то позитивные чувства. То есть если нет позитивного эквивалента, эквивалент враждебных чувств также не может появиться.
Фрейд рассматривает перенос как продукт, непосредственно произведенный клиентом, а не что-то, внесенное аналитиком. Это последняя концепция Фрейда, к которой он шел, начиная с 1895 года при исследовании истерии.
Перенос по Кляйн
Мелани Кляйн
Современное понятие переноса предоставляет нам две точки зрения: историческую и модернистскую.
С исторической точки зрения перенос рассматривается как разыгрывание прежних отношений, то есть в истории.
С модернистской точки зрения перенос является новым переживанием, а не воплощением старого.
В своей исторической работе "Источники переноса" Кляйн пишет:
"Я полагаю, что перенос берет начало от тех же процессов, которые на самых ранних стадиях развития определяют объектные отношения. Следовательно, в анализе мы должны возвращаться все снова и снова к колебаниям между объектами любимыми и ненавидимыми, внешними и внутренними, которые доминировали в раннем детстве".
Здесь уместно вспомнить, что теория и техника Мелани Кляйн были сформулированы ей в период господства ортодоксального психоанализа, когда использовалась вторая модель психического аппарата Фрейда. В то время как Фрейд постулировал свой перенос уже исходя из структурной модели, то есть третьей.
Бессознательная фантазия: Fantasy VS Phantasy
Мелани Кляйн
Понятие бессознательной фантазии было введено Фрейдом. Он считал, что фантазирование — это филогенетическая унаследованная способность человека. Кляйн переняла его идею и слегка расширила.
Бессознательная фантазия — это некие бессознательные чувства, смыслы, переживания, влечения, которые доминируют в данный момент.
Разница заключается в том, что Фрейд предполагает, что фантазия — это исполнение желаний, и на каком-то уровне эта фантазия осознается, если мы чего-то желаем.
В то время как бессознательная фантазия — понятие, которое ввела Кляйн – это бессознательные, то есть это неосознаваемые вещи.
И здесь я напомню, что в британском психоаналитическом словоупотреблении, начиная со Стрейчи и его работы над переводами Фрейда, закрепляется определенная традиция использования слова "фантазия". То есть, если она пишется с буквы "f", это фрейдовское понятие. Fantasy обозначает продукты произвольного и сознательного фантазирования. Phantasy — кляйнианская бессознательная фантазия.
Если Фрейд говорил, что фантазия — это уход от реальности, то для Кляйн фантазия — это основная психическая деятельность, присутствующая в некой рудиментарной форме с самого рождения. И хотя ее и можно использовать в качестве защиты, для Кляйн она является синонимом бессознательной мысли.
Фрейд описывал психику в терминах стабильных структур, f Кляйн представляет психику как калейдоскоп, поток бессознательных образов, в связи с чем описывать бессознательную фантазию очень трудно. Для Фрейда бессознательное — это некое содержание, для Кляйн и Биона — постоянный процесс.
Как говорили, Фрейд открыл взрослым ребенка, в то время как Кляйн открыла в ребенке вытесненного младенца. Она видела, что и дети, и взрослые находятся во власти бессознательного фантазирования, причем бессознательного фантазирования отношений и к родительским частям, и к цельным объектам, и к частям, которые были интроецированы (впущены вовнутрь) младенцем, и в то же время спроецированными.
В отличие от Фрейда, бессознательная фантазия включает как цельные объекты, так и частичные. Это важно помнить, когда мы говорим о фантазировании, о бессознательной фантазии (в том числе о переносе) c точки зрения Кляйн.
И Кляйн, и Бион, и современные кляйнианцы рассматривают все внутренние взаимоотношения младенца, все взаимодействия между младенцем и матерью, между младенцем и миром, между младенцем и объектами в мире, как репрезентации бессознательной фантазии.
У Кляйн и Биона бессознательная фантазия глобальна и расширенна, она занимает не только внутренний мир, но и каким-то образом перемещается еще и во внешний мир. Для них это исходные сенсорные, визуальные и аудиальные трансформации внутренних и внешних впечатлений или раздражителей. Они появляются в раннем детстве до освоения вербального языка. И тогда бессознательные фантазии стоят за любым психическим процессом и сопровождают любую психическую деятельность: это и психическая репрезентация соматических проявлений, которые связаны с влечениями, и физические ощущения, которые интерпретируются как отношения с вызывающими эти ощущениями объектами. То есть фантазия — это психическое выражение как либидинальных, так и агрессивных импульсов, а также защит против этих импульсов.
Джулия Митчелл пишет:
"Фантазия приходит изнутри и придумывает, что снаружи. Она представляет бессознательные комментарии к жизни инстинктов, связывает чувства с объектами. Из всего этого создает нечто новое — мир воображения. Благодаря способности фантазировать, владелец тестирует и примитивно обдумывает то, что происходит с ним изнутри и снаружи. Внешняя реальность может постепенно оказывать влияние и изменять сырую гипотезу, запущенную фантазией. Фантазия одновременно это и деятельность, и продукт этой деятельности".
То есть в наш повседневный сознательный опыт вплетаются бессознательные желания, мысли, убеждения, страхи, которые лишь частично объясняются внешней реальностью текущего момента. Здесь мы говорим о двойственности мира: внутреннего и внешнего. Вторая модель этого мира — бессознательная реальность — постоянно формирует наш опыт и пробуждается им.
Прошлое и воспоминания
Если мы говорим о двойственности внутреннего и внешнего, о влиянии внутреннего и внешнего и о создании за счет них нашего опыта, то тогда что такое наше прошлое? Получается, что наше воспоминание — это воспоминание о бессознательной фантазии, т.к. в нашем прошлом также была двойственная модель. Бессознательная фантазия влияла на то, каким образом мы воспринимаем внешний мир. Фрейд говорит о том, что воспоминания всегда, по меньшей мере, частично являются воспоминаниями о фантазиях. И тогда, если исходить из того, что весь наш опыт двойственен и обладает этим качеством с самых ранних этапов, перенос не может рассматриваться просто как отпечаток внешней исторической реальности. То есть перенос тоже сформирован как желанием и тревогой, так и внешней и внутренней исторической реальностью.
Если Фрейд считал перенос переизданием, то само издание было двойственным, и на него уже влияла бессознательная фантазия, то есть перенос по Кляйн, то тогда что мы вспоминаем?
Исследуя ранние объектные отношения и ранние психические механизмы, особенно механизм проективной идентификации, Кляйн расширила понимание природы переноса и вообще самого процесса перенесения. Она полагала, что перенос содержит не только смещение действительно существующих аспектов родителей, которые уже находятся внутри, но также и расщепленные спроецированные и интроецированные презентации частичных объектов.
Тотальная ситуация
В своей работе "Источники переноса" она приходит к выводу, что в технике работы с переносом, существенно важно мыслить в терминах как эмоций, защит и объектных отношений, так и тотальных ситуаций — переносимого из прошлого настоящее.
Ранее перенос понимался в терминах прямых указаний на аналитика. И лишь позже было выяснено, что, например, сообщение о повседневной жизни в каких-то событиях предоставляет ключ к бессознательным тревогам, возбуждаемых и возникающих в ситуации переноса.
Часто от супервизантов можно услышать, что клиент не желает работать, потому что он говорит о чём-то, что происходит сейчас, но не говорит о том, что происходит с ним внутри или где-то там в прошлом.
То есть тотальность (иногда еще употребляют слово "целостность") ситуации переноса заключается в понимании всего комплекса взаимодействия между клиентом и аналитиком. Имеет значение и как клиент использует аналитика, и содержание его рассказа; как клиент воздействует на аналитика, как он пытается втянуть аналитика в свои защитные системы; как он бессознательно отыгрывает в переносе, и как пытается добиться, чтобы аналитик отыгрывал с ним, и как он передает аспекты своего внутреннего мира, выстроенного во времени младенчества и выработанного в детстве и во взрослом возрасте.
Контрперенос
Бетти Джозеф
И здесь мы встречаемся с переживаниями, которые часто находятся за пределами слов, и которые мы можем ухватить только опираясь на возникающие у нас чувства — на контрперенос (в современном и широком понимании). Уровень, на котором функционирует клиент в каждом конкретном моменте, и природу его тревог лучше всего оценивать, пытаясь осознать, как используется перенос: активно или пассивно. Подобные вещи видны более отчетливо, если мы полагаем, что переносу подвергается тотальная ситуация.
Кляйн открыла, а Бетти Джозеф усовершенствовала эту тотальную ситуацию. Она посвятила очень много работ открытию и пониманию этой тотальности. И с чем это связано? Мы говорим о том, что в целостной ситуации тесно связано необычно интенсивное и всепроникающее наблюдение за каждым моментом сессии. То есть за тем, что переживает клиент в каждую секунду сессии.
Все наши органы чувств, в том числе интуиция, в этот момент следят за происходящим и улавливают всё, что происходит: не только содержание слов, но и то, как это говорится клиентом, что происходит с ним, в том числе, при внимательном наблюдении. Либо, если динамика и Эго сильные, то клиент может заметить и описать, что с ним происходит телесно. Клиент может сказать: "Ох, что-то опять сейчас с моими ногами, они начинают неметь", начинается вот этот ужас, тотальная ситуация переноса ужаса. Так как свойственная ему реакция на ужас — замирание, его ноги начинают неметь. Если тревога поднимается, то онемение поднимается от ступней к бедрам. Этот клиент уже способен наблюдать за тем, что с ним происходит, и понимать, как он боится. И, что самое главное, он уже научился именно видеть, а не бояться. То есть ужас не усиливается, а появляющееся наблюдающее Эго помогает ему справляться с этой тотальностью.
Кляйн пишет:
"Мы привыкли говорить о ситуации переноса, но всегда ли мы помним о фундаментальности, важности этой концепции? По моему опыту могу сказать, что распутывая детали переноса, очень важно думать о цельной ситуации, перенесенной с прошлого в настоящее, а также об эмоциях, защитах и объектных отношениях. Многие годы перенос понимался как непосредственные отсылки к аналитику материала пациента. Моя концепция переноса, исходящая из ранних стадий развития и глубоких уровней бессознательного, гораздо шире. Она предусматривает технику, в которой из цельного материала выявляются бессознательные элементы".
Сессия как сновидение
Уилфред Бион
На концепцию переноса как цельной ситуации можно взглянуть глазами Биона и Фрейда.
Они полагали, что сессия — это сновидение. И тогда все объекты: люди, предметы, о которых говорит клиент во время свободных ассоциаций, это персонажи сновидения, и, значит, являются лишь обозначающими психической реальности в контексте переноса. То есть это какие-то персонажи, если говорить нарративным языком.
Так как сессия представляет собой сновидение, и подходить к ней нужно именно как к продолжающемуся сновидению, следовательно, каждый объект на сессии относится исключительно к анализанту или аналитику, или к полю, то есть к третьему, тому, что создается между ними.
Бион в своей теории сновидений утверждает, что сновидение, дневное или ночное, является результатом того, что субъект делает в связи с восприятием объекта. Сновидение для Биона и есть перенос. Он утверждает, что перенос включает в себя не только то, что ему приписывал Фрейд (влечение, внутренние объекты, аффекты), но и врождённые и приобретённые представления.
Собирание переноса
Дональд Мельтцер
Здесь мы переходим к такому понятию как "собирание переноса", которое Мельтцер описывает в своей работе "Психоаналитический процесс", первая глава которой посвящена накоплению переноса. Мельтцер указывает, как дети стремятся экстернализировать свои внутренние объекты, а затем устанавливать с этими внутренними объектами какие-то отношения, но уже во внешнем мире, чтобы взрослые аналитики воспринимались, как некие суррогатные представители этих внутренних объектов, но вынесенных уже вовне объектов переноса. Когда ребенок действует, внутренний объект также является внешним.
Накопление переноса по Мельтцеру имеет несколько концептов.
Первый концепт – это исследующие интерпретации — творческий процесс, аспект интерпретации и аналитической ситуации. Он заключается в отсутствии мутативных (мутационных) интерпретаций, вместо них делаются интерпретации, нацеленные на исследование.
Мне ближе понятие "исследовательские вопросы", потому что они, являясь вопросами, чаще всего воспринимаются клиентами как интерпретации. Они нацелены на то, чтобы клиент исследовал свой внутренний мир, персонажей, которые из внутреннего мира перенеслись во внешний.
Исследовательские вопросы задаются более мягкой форме, менее насыщенно. Это такие ненасыщенные интерпретации.
Второй концепт — сформировавшийся ранее перенос.
Когда мы начинаем работать с клиентом, когда он впервые начинает обращать внимание на то, что происходит вокруг, он начинает использовать те объекты переноса, к которым он привык, которые для него свойственны. В этот момент психоаналитический кабинет становится, например, классом, школой, детской комнатой. Появляются какие-то персонажи, свойственные для клиента. Но здесь Мельтцер дает совет: если аналитик не начинает разыгрывать вместе с клиентом этих персонажи, этот объект и объектный ранний перенос уходят. И тогда появляется и начинает работать новый перенос, который свойственен уже для этой пары.
Третий концепт — это степень накала и дистанции.
Когда мы формулируем исследовательские интерпретации, мы должны подстроиться таким образом, чтобы для клиента эти интерпретации звучали действительно как исследовательские. Мельтцер говорит о том, что мы обращаем внимание на наш тембр, на выбор слов, на язык, который мы используем.
Обратите внимание, как меняются ваш язык, тембр и тон в зависимости от того, с каким клиентом вы работаете. Иногда мы этого не замечаем. Удивительно то, как мы подстраиваемся под каждого клиента. Именно об этом и говорит Мельтцер: мы должны обращать внимание на это, потому что если звучит металл, эта интерпретация уже не воспринимается как исследовательская. Этот металл в голосе Мельтцер называет степенью накала и дистанцией. Либо мы подходим слишком близко, и тогда мы сами ощущаем, как клиент от нас начинает отталкиваться, уходить, потому что мы подошли слишком близко. И мы должны отойти. В этом случае очевидно, что мы подошли слишком близко и слишком рано.
Отыгрывание и интерпретация
Что происходит, когда мы интерпретируем, а не присоединяемся к отыгрыванию в переносе? Прежде всего, как показала Мелани Кляйн, мы обнаруживаем, что тревога на более глубоких уровнях уменьшается. Но знаем ли мы почему? Бион предположил, что пациент, подобно ребенку, экстернализирует внутреннюю ситуацию путём проективной идентификации части "Я" в стрессовое переживание. Впоследствии эта часть возвращается через процесс понимания, уже лишенная боли. Происходит облегчение. Новому клиенту важно увидеть какие-то позитивные движения в терапии в первой фазе. Это помогает клиентам справляться в том числе с сопротивлениями, которые так или иначе возникают: они видят какие-то пусть незначительные, но облегчения.
Фрейд еще в 1914 году обсуждал вопрос отыгрывания. При объяснении процесса анализа он писал: "Пациент не вспоминает ничего из того, что он забыл и вытеснил из своей психики, но действует в соответствии с этими воспоминаниями".
Фрейд связывает отыгрывания с навязчивым повторением и продолжает: "Пока пациент находится в процессе лечения, он не может избежать навязчивого повторения прошлых событий. Но по крайней мере, понимаешь, что таков его способ припоминания".
Позднее он писал:
"Мы вскоре понимаем, что сам перенос есть лишь часть повторения, и что такое повторение является перенесением забытого прошлого не только на врача, но также на все другие аспекты текущей ситуации. Мы должны, таким образом, быть готовы к навязчивому повторению у пациента. Он подменяет им необходимость воспоминания не только в своем личном отношении к врачу, но также и в любом другом отношении, а также в деятельности, на которой он сосредоточен в данный период жизни".
Частичное отыгрывание
Херберт Розенфельд
Фрейд подчеркивает, что отыгрывания глубоко связаны с переносом, который неизбежно возникает и проникает во все аспекты жизни пациента. Он также явно утверждает, что нам необходимо воспринимать реакцию прошлых переживаний, которые обозначают отыгрывание. Но значит ли это, что мы должны с ним каким-то образом бороться? Розенфельд высказал предположение, что некоторое отыгрывание является неизбежной частью любого анализа, потому что в переносе клиент повторяет тот способ поведения, посредством которого он отвернулся от своих инфантильных объектных отношений, в особенности от первичного отношения к материнской груди. Розенфельд считает, что такое разыгрывание является необходимой частью, и предложил называть это частичным отыгрыванием.
Клиенты, которые отвернулись от своего первого объекта с меньшей враждебностью (под первым объектом подразумевается грудь), чаще всего занимают позицию частичного отыгрывания и показывают себя способными к объектным отношениям,
которые Кляйн описывает в депрессивной позиции. Это указывает направление терапевтической задачи при столкновении с такими отыгрываниями: важно понимать и анализировать фиксацию клиента на параноидно-шизоидной позиции. Речь идет о параноидных тревогах, которые возникают в данный конкретный момент, о тех защитах, которые используются при параноидно-шизоидной позиции. Если нам удается мобилизовать депрессивную тревогу, чувство вины и желания репарации у пациента, то он становится более сотрудничающим и появляется ощущение облегчения.
Позволить отвернуться
К нам приходят клиенты на разных уровнях. Отчего зависит уровень развития личности (невротик или пограничник с точки зрения психоаналитической теории)? Клиенты пограничного уровня – это те, говоря языком Фрейда, у которых фиксация на довербальном уровне, это младенец, который не умеет говорить, а свою враждебность он может демонстрировать путем отвержения первого объекта – груди. Розенфельд обращает внимание, с какой враждебностью этот младенец отворачивался от груди.
Если эта враждебность была незначительной и переносимой, тогда для того, чтобы развить этот перенос, можно позволить клиенту отыгрывать эту враждебность, потому что это его способ. Он воспроизводит ту же тотальную ситуацию, когда он с этой враждебностью отворачивался от груди, и для того, чтобы возник перенос, который в дальнейшем поможет движению и динамике в терапии, необходимо позволить ему "отвернуться", чтобы клиент мог "освоиться" и уже самостоятельно уйти от этого отыгрывания.
Интерпретация в переносе
Более того, аналитик начинает подыгрывать, и позволяет клиенту быть в этой тотальной ситуации. Здесь мы уже говорим об интерпретации в переносе, в данном случае мы находимся в самом переносе и оттуда интерпретируем. Это помогает таким нарушенным клиентам выдерживать терапию, в том числе тотальную ситуацию,.
Розенфельд пишет:
"При исследовании потребности отыгрывания у пациента в ходе анализа, я пришел к пониманию, что некоторое отыгрывание случается в каждом анализе, и что вполне справедливо можно сказать, что частичное отыгрывание является не только неизбежной, но в действительности существенно важной частью эффективного анализа. Лишь когда такое частичное отыгрывание возрастает и становится чрезмерным, подвергаются угрозе как анализ, так и пациент".
Перенос и концепт "здесь и сейчас"
Итак, перенос кляйнианцев – это не просто воспроизведение старых установок прошлого, а экстернализация бессознательной фантазии здесь и сейчас. Концепт "здесь и сейчас" является такойважной и наиболее известной чертой техники современных кляйнианцев. Идею об эксклюзивности "здесь и сейчас" высказал Бион, введя понятие "присутствующее прошлое". Когда он говорит о слиянии того прошлого, которое было, но оно не забылось и присутствует здесь.
Способ помыслить происходящее на сессии, как здесь и сейчас -- рассматривать последовательность свободных ассоциаций исключительно как нечто, возникающее в кабинете. Да, оно сливается с тем, что было в прошлом, но возникло оно как результат того, что происходит в кабинете, причем как на телесном, так и на сенсорном уровне.
Другими словами, все описываемые события (вместе с содержащимися в них чувствами и образами) и то, что говорит и описывает клиент, — все это является символами текущего психического опыта. И они функционируют как слова в языке — для передачи желаний и чувств.
Автор:
Елена Петровна Рыжкова - психоаналитик, ведущая цикла о кляйнианском и бионианском психоанализе
Мы ценим регулярное образование и заботу о повышении своей квалификации!
Вы можете подписаться на наши каналы в социальных сетях. ➡️
Чтобы стать участником актуальных вебинаров, нужно выбрать интересное для вас и зарегистрироваться: РАСПИСАНИЕ вебинаров
